Part of the illustrations for the text were created by the Midjourney neural network
Main ally or main trouble
"Russia has only two allies – its army and navy." This phrase, which is attributed to Emperor Alexander III, is also liked by President Vladimir Putin. Alexander III, however, never fought, but Putin fights in such a way that the army and navy can compete with fools and roads for the title of the main Russian disaster. For some reason, it was the fleet that Putin mentioned when justifying the attack on Ukraine: during a memorable rally-concert in Luzhniki on March 18, 2022, he suddenly decided torecall Admiral Ushakov:
“It so happened that the beginning of the operation coincided – quite by chance coincided – with the birthday of one of our outstanding military leaders, canonized saints – Fyodor Ushakov, who in his entire brilliant military career did not lose a single battle. He once said that these thunderstorms will go to the glory of Russia. So it was then, so it is today, and so it will always be!”
In the very first months of the war, Putin lost more ships than Fedor Ushakov in his entire life. And Putin is not alone in this: the entire history of the Russian navy since Ushakov has been a history of humiliating defeats. During the Crimean War (1853–1856), the sailing Black Sea Fleet could not oppose anything to the steam warships of the combined Anglo-French squadron. During the Russo-Japanese War (1904–1905), the Russian fleet, which traveled to the theater of operations (TVD) from the Baltic Sea for more than six months, suffered a crushing defeat from the Japanese in the Tsushima Strait. The word "Tsushima" in the Russian language has acquired the nominal meaning of a monstrous catastrophe. During the First World War, instead of exploits at sea, sailors became famous for their active participation in the February Revolution and the October Revolution of 1917.
During the Second World War, the Soviet Navy fought primarily against the ground and air forces of the enemy, abandoning attempts to seize dominance in the naval theater of operations. According to known data , "85% of the naval artillery ammunition was used up on coastal targets, up to 40% of naval aviation sorties were carried out to strike at ground forces." At the same time, the fleet lost, according to various estimates, about a thousand ships and vessels.
In the post-war period, the Soviet Union considered Europe as the main probable theater of operations, that is, it was preparing for a large-scale conventional land war, and at the same time for a global nuclear conflict. This explains the choice in favor of the accelerated development of nuclear missile weapons and specific priorities in the construction of the fleet with emphasis on nuclear submarines.
The Soviet fleet was supposed to control the areas of deployment of its own strategic missile carriers (the so-called "bastions") and resist the US aircraft carrier forces. Despite the fact that programs for the construction of large surface ships were launched only in the 1970s, by the end of the 1980s the USSR had the largest fleet in terms of numbers in the world and the second most powerful after the US.
Putin's fleet
In the new economic and military-political conditions that developed after the collapse of the USSR, the fleet inherited by Russia was going through hard times. The first months of Vladimir Putin's presidency in 2000 are tightly connected in the public mind with the tragedy of the Kursk submarine. Putin's strange behavior, in particular his statement with a sly smirk: "She drowned," on an American television show and the failure to save the Kursk crew members who survived for some time after the explosion seemed to be the lowest point in the decline in the combat readiness of the navy.
The situation began to change only in the mid-2000s. Quite a lot of money was allocated to the Navy under the state armament program (SAP): first for 2007-2015, and then for 2011-2020. It became possible to freely buy the main power plants for newly built ships, the growth of military spending allowed Russia to return to some areas of the oceans.
In 2008, the Fearless patrol ship of the Baltic Fleet arrived in the Gulf of Aden to fight Somali pirates. Later, in the Horn of Africa, it was possible to form a whole detachment of warships performing patrol tasks and ensuring the safety of maritime navigation.
The turning point in the modern history of the Navy came when Russia intervened in the war in Syria
But already in 2014, in connection with the war in Ukraine, the prospects for the development of the fleet were called into question due to Western sanctions and a break in industrial cooperation with Ukrainian defense industry enterprises. In addition, a significant amount of funds allocated to the Navy was "eaten" by a single direction – the creation of a new strategic submarine (Project 955 Borey) and a ballistic missile for it (Bulava).
The turning point in the modern history of the Navy came when Russia intervened in the war in Syria. In October 2015, small missile ships of the Caspian Flotilla fired 26 Caliber cruise missiles at targets in Syrian territory. Caliber strikes from surface ships and submarines were repeated in November and December of the same year, marking the new purpose of the fleet as a strike weapon against enemy ground infrastructure.
At the same time, the Syrian campaign also revealed critical vulnerabilities of the naval forces: military sailors were unable to establish a tolerable supply of the Russian ground group in Syria (they had to buy and transfer Turkish bulk carriers under their flag) and did not help much in the fighting.
Putin wanted the fleet to "fix itself in second place in the world in terms of combat capabilities," but such a ship composition does not pull in second place
The voyage to the coast of Syria of the only aircraft carrier of the Navy, the heavy aircraft-carrying cruiser (TAVKR) of project 1143.5 "Admiral Kuznetsov", which surprised Western observers with a thick smoky trail, is assessed at least ambiguously from a military point of view. For three months: from November 2016 to January 2017, two aircraft were lost from the Kuznetsov air wing – the MiG-29K and the Su-33. The enemy had nothing to do with it – both aircraft flew off the deck during landing and fell into the sea due to broken arrestor cables.
In 2017, Putin signed a decree "On approval of the Fundamentals of the State Policy of the Russian Federation in the field of naval activities for the period up to 2030." The document set an ambitious task for the Navy – "to gain a foothold in second place in the world in terms of combat capabilities."
As of 2021, the Russian navy was a bizarre mix of Soviet-built first rank ships, hopelessly outdated in terms of combat capability, and newer corvettes, frigates and small missile ships more fitting the definition of a "mosquito fleet".
For the world's second "high seas fleet", such a ship composition does not pull with all the desire – even without taking into account the chronic repairs of large surface ships. According to Western estimates , the basis of Russian naval power today is submarines, but rather a tool of strategic deterrence of very limited use.
Meanwhile, special rescue ships for submarines have not appeared in the Northern Fleet since 2000, when the Kursk submarine sank. Of the six Project 21300 ships planned for construction, only one rescue ship, the Igor Belousov, was launched, which joined the Pacific Fleet.
Ukrainian disaster
Before the war with Ukraine, few would have thought that the most severe, if not material, then certainly moral damage would be incurred in this clash with the Russian navy.
By the beginning of the conflict, Russia had six diesel-electric submarines, six large surface ships, including a missile cruiser, 36 other ships and auxiliary vessels in the Black Sea zone.
In January 2022, under the pretext of exercises, additional forces from the Northern, Baltic and Pacific fleets arrived in the Black and Mediterranean Seas. Six landing ships replenished the Black Sea connection, the rest remained in the Eastern Mediterranean.
The Ukrainian Navy as of February 2022 included one frigate (under repair), 12 patrol and patrol ships (including one corvette) and just over ten other ships, vessels and boats.
Before the war with Ukraine, few would have thought that the Russian navy would suffer the heaviest damage.
Nevertheless, in a confrontation with a country that essentially does not have a naval force as a branch of service, Russian sailors managed to lose the flagship of the Black Sea Fleet, the Project 1164 Moskva Guards missile cruiser.
In the case of Moskva, not only the brilliantly planned and carried out with Western support operation of the Ukrainian Navy, but also the eternal Russian lack of funds led to a tragic outcome. Of the three ships of Project 1164 (Moskva, Varyag and Marshal Ustinov), only Marshal Ustinov received a modern fire alarm system, and the modernization of Moskva was abandoned for reasons of economy.
It is tragicomic in its own way that a few days before the start of the war with Ukraine, the commander of the Black Sea Fleet personally made sure that “Moscow” was protected from missile attacks. No less ironic is what kind of ship was sent to the place where the missile cruiser, the Kommuna rescue ship, sank. It was launched in 1915 (then called "Volkhov") and it is, apparently, the oldest warship in the world.
In addition to Moskva, another 10 ships sank or were seriously damaged: Project 1171 large landing ship Saratov, Project 775 large landing ship Caesar Kunikov (returned to service), Project 02510 BK- 16E", landing boat of project 11770 "Serna", rescue tugboat "Rescuer Vasily Bekh" and five patrol boats of project 03160 "Raptor".
Ukrainians reliably hit several landing and patrol boats with the help of Turkish Bayraktar drones. Trying to strengthen the ship's air defense, the Russian command began to place land-based anti-aircraft missile systems directly on the stern. In particular, the Tor-M2KM complex was installed on the Spasatel Vasily Bekh vessel, but still failed to protect it from being hit by American Harpoon anti-ship missiles (quite likely due to target designation from the American P-8 Poseidon anti-submarine patrol aircraft).
Suffered losses and the command staff of the Navy. The Deputy Commander of the Black Sea Fleet, Captain 1st Rank Andrey Paly, died in the battles for Mariupol. The commander of the 810th Marine Brigade of the Black Sea Fleet, Colonel Alexei Sharov, laid down his head there.
It is also known about the death in Ukraine of the commander of the large landing ship "Caesar Kunikov", captain of the 3rd rank Alexander Chirva (during an impact or other incident in the port of Berdyansk) and the commander of the minesweeper division of the 184th brigade of ships of the water area of the Novorossiysk naval base, captain of the 2nd rank Alexander Bobrov.
In total, open sources reported the death of 111 Russian sailors, including 12 officers, as well as 396 marines (of which 56 officers).
The epic around Snake Island demonstrated that after the loss of the Moskva cruiser, the naval authorities not only abandoned the idea of a landing operation in the Odessa region, but also decided to save large warships, trying to establish a supply of small ships. In any case, it did not work to cover the grouping on Serpentine, the garrison had to be withdrawn.
Ultimately, it turned out that equipping the ships of the Black Sea Fleet with means of electronic warfare and air defense did not meet the capabilities of the enemy – if we mean the supply of anti-ship missiles by Ukraine's Western allies and, most importantly, the transmission of intelligence information on the movement of surface targets.
The main combat load on the Russian fleet in the Ukrainian campaign is limited to Kalibr cruise missile strikes from surface and underwater carriers. And here, according to some reports , ships have to fire with "Caliber" intended for submarines, because the stocks of ship-based missiles are running out or have already ended.
Western officials believe that today the Black Sea Fleet is nothing more than a coastal defense flotilla. Russian ships are reluctant to leave the naval base in the Crimea, and the submarines were completely transferred out of harm's way to the base in Novorossiysk.
"Zircons" and "Poseidons" as a new wunderwaffe
By the day of the Navy on July 31, 2022, Putin guessed the signing of the new Naval Doctrine of the Russian Federation. For the first time since Soviet times , it mentions the possibility of building aircraft carriers and expanding naval activity in the Asia-Pacific region and the Red Sea.
In his speech at the parade in honor of the Navy Day, the president paid special attention to the Zircon hypersonic anti-ship missiles, for which, according to him, "there are no barriers." It is rather difficult to agree with Putin.
Firstly, the standard, albeit very fast, cruise missile does not fit the role of a “wonder weapon”. In addition, it has not even been adopted yet .
Secondly, there are not many carrier ships of the far sea zone for a rocket. This is a heavy nuclear missile cruiser (TARKR) "Admiral Nakhimov" after the completion of modernization, project 22350 frigates of the "Admiral Gorshkov" type (three built), BOD project 1155M "Marshal Shaposhnikov", recently turned into a frigate, plus other large anti-submarine ships and TARKR " Peter the Great" after modernization.
Thirdly, and most importantly, the hypersonic Zircons have nowhere to receive target designations. The Russian Navy does not have AWACS (Airborne Early Warning and Control) aircraft as a class. In Soviet times, the problem was solved by creating in orbit a system of marine space reconnaissance and target designation (MKRTS) "Legend" with passive electronic and active radar reconnaissance devices, but by the mid-2000s, the MKRTS was out of order.
If we take a distance of 1000 km as the practical range of the Zircon, then the question immediately arises of reconnaissance means for effective target designation. As far as one can judge, so far there are no such funds at the disposal of the Navy.
The military-political leadership of Russia is building the Liana orbital group to replace the Legend. But so far, the group has only one active radar reconnaissance satellite.
Another “wonder weapon” for the Navy that Putin likes to talk about is the Poseidon nuclear torpedo (aka the 2M39 complex). The president personally presented an animated film about the capabilities of a nuclear drone in a message to the Federal Assembly in 2018.
Just during the war with Ukraine, the first probable torpedo carrier, the world's largest submarine, the PLASN (special-purpose nuclear submarine) BS-329 Belgorod, entered service.
According to expert estimates, the Poseidon torpedo has no military meaning, since it guarantees a global environmental catastrophe. The program itself, which has been funded since the 1980s, is very similar to a “saw-out unfinished construction”, since – with huge investments in the PLASN, all research and testing facilities – the assembled torpedo itself, as far as is known, does not exist.
Until the Navy has received a new wunderwaffe, Russia is discussing the return of tactical nuclear weapons (TNW) to ships. Now there are no tactical nuclear weapons in both the American and Russian navies as a result of gentlemen's agreements reached in the early 1990s. True, how this will help solve the main problem of the fleet – the lack of modern means of reconnaissance and target designation – is completely unclear.
The future of the fleet
The failures of the Navy in the war with Ukraine launched a discussion about the future of the fleet in Russia's military development. Even experts loyal to the authorities categorically write that “the fleet that our country had by the beginning of the war was generally of dubious combat capability and combat value. At the same time, the fleet diverted huge human and material resources.”
In fact, attempts are already being made to correct the most egregious miscalculations literally on the go. For example, ships and boats of the Black Sea Fleet are trying to make handicraft armor with sandbags, weapon boxes and even bulletproof vests hung on the sides.
However, it is unlikely that the leadership of the fleet will undertake to redesign the small missile ships of project 22800 "Karakurt" that have not yet been handed over or refuse frankly unsuccessful patrol ships of project 22160. Otherwise, they will attend to the lack of strike naval aviation in two of the four fleets of Russia (Northern and Pacific).
The war with Ukraine showed that the Russian Navy cannot solve purely naval tasks – such as seizing and maintaining dominance at sea, blockade of the coast, control of communications – primarily due to the lack of multi-purpose ships capable of independently solving air defense and missile defense tasks.
Как на эти вызовы отвечает новая Морская доктрина России? Весьма странно.
Совершенно завиральные идеи про строительство авианосцев и расширение деятельности российского флота на Индийский и Тихий океаны, закрепленные в Морской доктрине, следует отнести к пустым декларациям с большим распилочным потенциалом.
Например, авианосцы проектов 23650 «Шторм» и 11430 «Ламантин» оцениваются в 300–400 млрд рублей за штуку. Если учесть, что для полноценного использования авианосцев требуется большая группа сопровождения, корабли снабжения, прикрытия, портовая инфраструктура, обучение и оснащение авиакрыла, то расходы вырастают до астрономических триллионов рублей.
Идеи про строительство авианосцев и расширение деятельности российского флота на Индийский и Тихий океаны следует отнести к пустым декларациям с большим распилочным потенциалом
Вряд ли у Кремля получится создать сеть из пунктов МТО, без которых об устойчивом присутствии в Индийском или Тихом океанах речи быть не может. Уже в ходе войны с Украиной в создании такого пункта России отказал Судан. Так и не удалось и вряд ли удастся договориться о возвращении военно-морской базы в Камрани (Вьетнам).
Нет понимания, как решать и гораздо более насущные проблемы. Например, как замещать или добывать импортные комплектующие, узлы и агрегаты: скажем, запчасти к немецким дизельным двигателям малых ракетных кораблей проекта 21631 «Буян-М». Или электронные системы и приборы для строящихся кораблей.
В любом случае, мощный военно-морской флот трудно представить без сопоставимых по величине торговых и промысловых флотов, а также широкого охвата мирового океана экономической активностью и научными исследованиями. Стратегия изоляции и конфронтации с развитым миром не обещает по этой части ничего хорошего, а это значит, что никакого океанского военно-морского флота у России просто не возникнет по объективным причинам — за отсутствием такой надобности.
«Построить флот, способный разгромить американский, — нерешаемая задача»
Иван Карпов, независимый военно-морской эксперт
При оценке действий ВМФ России в ходе войны с Украиной надо разделить вопрос на три части — действия морской авиации, морской пехоты и корабельного состава флота. Части морской пехоты показали себя лучше, чем все остальные. Они боеспособнее, чем сухопутные, очень хорошо и аккуратно взаимодействуют. Они умеют работать и с артиллерией, и с авиацией — с минимальными потерями. Морская авиация тоже проявила себя достаточно неплохо — они выполнили ряд сложных заданий с применением высокоточного оружия.
Проблема морской авиации, общая для всех вооруженных сил, заключается в дефиците современной и оперативной разведки, что, в свою очередь, вызвано дефицитом современной электроники в нашей промышленности. Современные средства разведки требуют большого количества электронных компонентов — при этом у нас хорошие ударные средства. Дефицит электроники ограничивает развитие средств разведки, связи и так далее. Это слабое место всех вооруженных сил.
Чисто технически те бюджеты, которые у нас планировалось в рамках госпрограммы вооружения истратить на флот, должны были быть достаточными для закупки очень большого количества современных кораблей, должен был быть гораздо более крупный флот, но его нет. Вложено четыре с лишним триллиона рублей, должно было появиться много разнообразных боевых кораблей. Я не вижу того количества кораблей, которое соответствовало бы этой цене.
В строительство новых кораблей вложено четыре с лишним триллиона рублей, но флота на эту сумму не видно
Черноморский флот имеет неадекватный для текущих задач корабельный состав и у него практически нет средств для поддержания войск на берегу, для обеспечения высадки десанта. Можно было бы попробовать где-то высадить десант, но высадка принесла бы потери, можно было потерять два или три корабля со всем экипажем.
Тяжело принять такое решение — и в итоге оно не было принято. Кроме того, здесь действует такое соображение: когда ты угрожаешь десантом и десант не высадил — это проблема противника, а когда ты десант высадил — это твоя проблема, потому что тебе надо его снабжать и поддерживать. Противник имеет преимущество на берегу, у него коммуникации лучше.
Высадка крупного десанта потребовала бы серьезного напряжения сил. Рискнули только высадиться на Змеиный, но сейчас туда никто не может высадиться, потому что ни одна из сторон не может там закрепиться. Несмотря на то, что в море Украина явно слабее, Черноморский флот не может эффективно выполнять задачу по поддержке армии на берегу и высадке десанта, для этого ему не хватает кораблей.
Кораблей нужного класса в принципе сейчас в России нет, но это общемировая проблема — США сейчас пытаются изобретать способы действовать против Китая в спорных островных районах и тоже понимают, что у них нет корабля, способного поддерживать войска на берегу. У них проблемы другого уровня, у нас же — низкий КПД, не пропорциональный расходам на флот.
У России низкий КПД, не пропорциональный расходам на флот
На такой масштабный конфликт никто не рассчитывал, и есть политические ограничения — крупная армия есть, военный потенциал есть, но его практическая реализация сопряжена с риском больших потерь, а большие потери политически уже неприемлемы. Есть негласный договор о том, что мы не должны просто так нести большие потери на войне.
Что касается потери крейсера «Москва» — корабль не прошел модернизацию, то есть был в старом техническом облике времен Брежнева. По уровню характеристик его оружие должно было отразить тот налет, из-за которого он погиб. Значительная часть крейсера не работала так, как надо, и оттого, что один из комплексов был выключен на техническое обслуживание, произошло то, что произошло.
Насколько можно судить, были допущены ошибки в построении соединения. В условиях, когда руководство знало, что «Москва» не в лучшем техническом состоянии, между крейсером и берегом должен был быть более новый и исправный корабль, который имел бы больше шансов обнаружить летящую ракету.
Главная проблема в том, что у флота, по сути, для эффективной поддержки войск есть только «Калибр», но нужно более дешевое средство и на меньшую дальность. Чтобы поддерживать войска на берегу, нужно что-то высокоточное, но не очень дорогое и со спутниковой навигацией, которую мы можем сами делать без иностранных комплектующих.
Можно что-то придумать с дальностью 150–200 км, но такой ракеты у нас сейчас нет. Мы используем либо «Калибры», либо дорогие противокорабельные ракеты — когда по наземным целям работают ракеты типа «Оникс». У противокорабельных ракет сложная система наведения, рассчитанная на движущуюся цель, и стрелять ими по берегу не очень логично, но приходится, потому что ничего более доступного, дешевого и массового у нас на флоте нет.
Нужна новая кораблестроительная программа, которая будет долгосрочной, защищенной, которая не будет пересматриваться и изменяться на каждый чих: мол, у нас нет денег, давайте откажемся, или давайте поменяем, потому что выдумали новый проект, который надо срочно реализовать. Нужна ориентация на долгосрочное серийное строительство.
ВМФ в России выполняет больше имиджевые функции
Нужна развитая военно-морская экспертиза, а если ей серьезно задать вопрос, то она скажет: «Какое НАТО? Нам нужно оставлять на Черном и Балтийском морях минимальный набор сил и средств и смотреть на Тихий океан». Там реальная угроза — это возможность агрессии Японии, которая мечтает о Курилах, а с НАТО нам, по большому счету, кроме Украины, делить нечего.
Я согласен с тем, что ВМФ выполняет больше имиджевые функции. При этом подводные лодки атомные с баллистическими ракетами (ПЛАРБ), а точнее, ракетные подводные крейсеры стратегического назначения (РПКСН) — это не флот, а нагрузка на флот, потому что они выполняют задачу ядерного сдерживания, но это не задача господства на море или присутствия в морской и океанской зонах.
Это корабли именно узкоспециализированные, предназначенные для того, чтобы в случае чего нанести ядерный удар по противнику. Флоты нужно снабжать, готовить, защищать, сторожить районы их развертывания, но подлодка несет именно функцию ядерного сдерживания.
Новая Морская доктрина не может учитывать реальные возможности страны, потому что этот документ составлялся до начала специальной военной операции и другими людьми, не имеющими отношения к его планированию. Но, тем не менее, этот документ прагматичный, реалистичный, учитывающий ситуацию. Вопрос в его воплощении, потому что доктрина работает не сама по себе, а через реализацию в исполнительных документах, которые должны быть приняты.
Как констатация положения вещей и потребностей доктрина хороша. Будут ли в итоге эти потребности удовлетворяться — надо смотреть. Можно сказать, что диагноз поставлен правильно, а вот будет ли болезнь вылечена надлежащим образом — это отдельный вопрос.
Россия может себе позволить даже большой океанский флот, просто надо четко сформулировать задачу. Если мы должны построить флот, способный разгромить американский, — эта задача нерешаемая. Если ставить задачу построить флот, способный противодействовать союзникам США, например, Японии, один на один, — это задача решаема в рамках нашего бюджета и технологического потенциала. В мирное время без войны этот флот может решать задачу присутствия.
Когда говорят, что американцы строят авианосцы, а мы нет, то тут надо задаться вопросом, зачем нам такой авианосец? Мы собираемся драться с американским авианосцем один на один, как делали японцы в Коралловом море? Нет, у нас нет таких планов. Нам авианосец нужен для того, чтобы поддерживать действия флота в океане против той же Японии, или чтобы поддерживать в случае чего операции в Африке и так далее. Для этих целей можно иметь намного более дешевый корабль, чем американский, который можно строить серийно сейчас. Флот должен отвечать нашим потребностям независимо от того, какие у нас отношения с США.
Материал подготовлен совместно с Софьей Пресняковой